Письма, заявления, записки, телеграммы, довереннос - Страница 9

3 д. I, II и III карт. Мимо райских жителей, завлекающих своим постным небом, мимо ада, в котором у рабочего хватает дерзновенной мощи поиздеваться над его кострами, такими ничтожными по сравнению с заревами сталелитных заводов, ломая все и вся, двигаемые своей несокрушимой волей, приходят к обетованной стране нечистые. Той же самой покинутой землей оказалась обетованная страна. "Кругла земля проклятая, ох, и кругла". Но напрасно неслись их проклятия земле,- омытая революциями и высушенная пеклами новых солнц, она предстала в таком ослепительном блеске, в каком может рисоваться жизнь только нам, ясно различающим за всеми ужасами дня иную великую жизнь. Апофеозом стройных псалмов, в котором хорами встали рабочие и недавние рабы рубля, невольные угнетатели: машины, хлеба и проч вещи, окончена эта картина. "С любовью прильните к земле все, дорога кому она. Славься труд, славься жизнь, славься и сияй наша трудовая коммуна!"

Мотивы и заключение.

Конечно, не -этот сухой газетный скелет делает мою вещь необходимой. Она, я убежден, велика тем, что впервые в песнопение революционной мистерии переложила будни. Я не могу не согласиться с товарищем Луначарским, что это, может быть, единственная сейчас пьеса коммуниста. Я убежден, что вы, товарищи, дадите ей надлежащую театральную оболочку, освободив любое из больших помещений, а не загоните ее на задворки вашего внимания, предоставив пролетариату питаться гнилой трафаретщиной не ими и не для них [созданного искусства, к сожалению, еще "блистающего" в театрах.

Пусть хоть день пролетарского праздника будет отпразднован пролетарской пьесой.

Владимир Маяковский.

44

А. А., Л. В., О. В. МАЯКОВСКИМ

[Петроград, конец 1918 г.]

Дорогие мои мамочка, Людочка и Оличка!

Простите меня, пожалуйста, что я до сих пор не писал. Причина, во-первых, общая – мое всегдашнее ленивое отношение к писанию писем, во-вторых, я все время собирался выехать к вам сам, но сейчас на железных дорогах никто не может ездить, кроме шпротов, привыкших к такой упаковке. А так как я ваш сын и брат, а не шпрот, то и сами понимаете.

Поздравляю вас с рождеством и двумя новыми годами сразу.

Желаю вам первой категории неуплотнения и прочих благ.

Я здесь работаю массу, здоров и вообще не жалуюсь.

Пишите.

Целую вас всех. Надеюсь скоро увидеться.

Любящий вас ваш Володя.

45

В КОЛЛЕГИЮ ГОСИЗДАТА

[Москва, 20 октября 1920 г.]

В коллегию Госиздата

Товарищи!

Полгода тому назад мною была сдана в ЛИТО книга "150 000 000".

Книга была рецензирована ЛИТО и получила исключительный отзыв, как агитационная, революционная вещь. С тех пор полгода я обиваю пороги и каждый раз слышу стереотипный ответ: "Завтра будет сдана в печать".

Вызванный тов. Вейсом, я сегодня получил от него уверения, что книга уже сдана в печать. Осталось только обратиться в технический отдел. В этом самом техническом отделе секретарша при мне переделала красными чернилами цифру "первая очередь" на цифру "третья" и заявила мне, что при третьей очереди о сроке печатания сказать нельзя.

Товарищи! Если эта книга с вашей точки зрения непонятна и ненужна, верните мне ее.

Если она нужна, искорените саботаж, иначе чем объяснить ее непечатанье, когда книжная макулатура, издаваемая спекулянтами, умудряется выходить в свет в две недели.

Владимир Маяковский.

Копия в ЛИТО.

20/X-20 г.

46

В КОЛЛЕГИЮ ГОСИЗДАТА

[Москва, 5 ноября 1920 г.]

В коллегию Госиздата

Товарищи!

Недели две тому назад я подал вам заявление, в котором просил вернуть мне "150 000 000" или же печатать и мягко охарактеризовал отношение к книге, как саботаж. Слово это, конечно, неважное. Называется все это издевательством над автором. Вот последовательное изложение событий.

1. В день подачи заявления г-н Вейс сурово и грозно сказал: "Ах, так! Тогда я сделаю все от меня зависящее, чтоб вашу книгу не печатали, а вернули вам".

2. В три часа в этот же день г-н Вейс любезно сообщил мне по телефону: "Книгу решено печатать немедленно, за подробностями обратитесь к зав технич отделом".

3. Заведующий технич отделом сообщил: "Книга посылается немедленно в полиграф отдел и будет печататься вне всякой очереди, так как мы несколько виноваты в промедлении. За подробностями зайдите завтра".

4. "Завтра" секретарша мне удивленно сообщила: Очередь, кажется, вторая, когда напечатается, неизвестно, даже нет о ней никаких сведений".

5. Гр-н Вейс, спрошенный мною, когда кончится это кормление завтраками, изволил сказать: "Извините, заняты Октябрьскими торжествами. Первого ноября даю вам честное слово пустить в печать". Я указал г-ну Вейсу, что словам больше верить не могу, дайте расписку. Г-н Вейс дал мне такую расписку:

"В начале ноября (не позже 3-4) книга Маяковского будет сдана в типографию и будет набираться и печататься) без всяких задержек. 27/Х. Подпись (Вейс)".

Слова "будет набираться и печататься" внесены по моему указанию специально, чтоб мне не морочили голову передачей в какие-то инстанции.

6. Сегодня, 5-го, я обратился к секретарше: "Печатается?" – "Нет! В полиграфическом отделе".- "А когда печататься будет?" – "Неизвестно, на ней нет "крестика", а вот видите список книг с крестиками, эти идут в первую очередь".

Товарищи! Может быть, ценою еще полугодового хождения я бы и мог заработать этот "крестик", но карьера курьера г-на Вейса мне не улыбается.

На писание этой книги мною потрачено полтора года. Я отказался от наживы путем продажи этой книги частному издателю, я отказался от авторства, пуская ее и без фамилии, и, получив единогласное утверждение ЛИТО, что эта книга исключительна и агитационна, вправе требовать от вас внимательного отношения к книге.